Мерида оказалась небольшим городком в Больших Андах. Прямо над городом гордо возвышается пятитысячник пик Боливара. В Венесуэле есть единственный национальный герой - Симон Боливар. В связи с отсутствием выбора его именем называют все. Деньги, горы, аэропорты, улицы, города, кто-то даже умудрился назвать соседние государство Боливией. Но зато все просто, никто не путается, и для понятия сути не надо уметь читать. Сам городок находится в достаточно узкой долине между двумя горными хребтами. Имеет простейшую структуру авеню и стритов, пробки из-за отсутствия правил движения и массу снующего целый день по улицам народца. В Мериде много туристов, местное население привыкло к белым гринго, поэтому ведет себя достаточно доброжелательно. Кстати, русских в Венесуэле очень любят. Они думают, что мы продолжаем, верные заветам Ленина, строить социализм, так что любые переговоры лучше начинать с того, что вы - руссо парапенто, а не грязный уродливый гринго, а на гринго вы похожи только внешне, в то время как в душе вы - преданный делу построения социализма ленинец. После чего многие вопросы решаются проще. Особенно если вы владеете испанским и вас хоть немного понимают.

Первое, с чем мы столкнулись в Мериде, была проблема отсутствия предоплаты на счету гостиницы, которую мы забронировали. Так как банки в Венесуэле друг другу не доверяют, то и деньги они переводят только в свои филиалы, а отправить деньги из одного банка в другой нельзя, поэтому передавать предоплату пришлось все через того же Рауля. Вот тут деньги и потерялись. Три дня переговоров благотворно повлияли на раулевскую память - деньги нашлись, и проблема была решена. Первый день в Андах был посвящен ознакомлению с местными условиями полетов и местами стартов. Оказалось, что вокруг города есть несколько стартов для пилотов разного уровня. Для начинающих и покатушек на тандемах есть старт, очень похожий на южный старт горы Клементьева, только высотой полтора километра. Есть правда одно ограничение в связи с тем, что днем сильный ветер вдоль горы, полеты начинаются после четырех часов. Второй ,подальше в горах, для горных маршрутов пилотов среднего уровня подготовки. Работает тоже утром и вечером. И самый серьезный - старт соревнований.

В первый день летали на старте попроще. Привыкали к местным условиям. На следующий день 31 декабря снова приехали поколбасится в термодинамике. Полетали. Время катилось к 7, а солнце к закату, норовя довернуть за пик Боливара.

Дал учлетам команду лететь на посадку в долину. Леша садится первый и заводит на посадку остальных. Я улетаю со старта последний. Слушаю в рацию, как Леша выводит на посадочную глиссаду Игоря. Вверху достаточно быстро темнеет, но пока еще не критично, да и посадка большая как футбольное поле. Воздух идеально спокоен. Отпустил управление, откинулся головой на подголовник подвески, наслаждаюсь бесконечным спокойствием природы, видом гор и последних угасающих лучей солнца. Я один в пространстве между небом и землей. Возникает ощущение какого-то бесконечного расслабления. Закрываю глаза. Слушаю пение воздуха в стропах.

Кайф был разрушен, разбит, навсегда раскидан на детали конструктора с потерянной инструкцией по сборке встревожено-громким голосом Наташи, «я не вижу посадки, что мне делать»? И понеслась. Спокойным голосом даю четкие инструкции. “Посмотри наверх я над тобой, поставь купол параллельно моему, перестань дергаться и метаться, справа и немного сзади возле большого скопления фонарей на трассе большая прямоугольная площадка. Не крути головой, спокойно посмотри направо и назад, ты до нее спокойно долетаешь с большим запасом, выходишь над площадкой и летаешь над ней восьмерками пока не потеряешь высоту. За пределы площадки не вылетать, Леша заведет тебя на посадку.” Слил спиралью высоту, подлетел к Наташе, сказал что буду лететь за ней и подстрахую на посадке. Жизнь налаживалась.

Голос Тани прозвучал как гром среди ясного неба. “Вова я, на посадке, подбегая за куполом, случайно споткнулась и сломала ногу. Во избежание ошибки попросил повторить, повтор ситуацию никак не улучшил. Вызываю посадку, спрашиваю, какие действия предпринимаются по спасению Таниной ноги. Леша отвечает, что действий никаких нет, так как на посадке нет ни ноги, ни Тани. Ничего не понимаю. Советую Леше пошире открыть глаза и еще раз попытаться на ровной и гладкой посадочной площадке обнаружить Таню с поломанной ногой. Леша отвечает, что все открыто шире некуда, но Таню он не видит. Спрашиваю у Тани, где она находится. Ответ ставит в тупик .Она на старте в горах, у нее поломана нога , вокруг темно и никого нет. Долина, прогретая и, в полете, я пару раз встречал слабые потоки. Разворачиваюсь, пытаюсь набирать высоту, надеюсь на своеобразие местных условий. Но, увы, чуда не произошло. Меня медленно, но уверенно сливает. Принимаю решение идти на посадку. Долетаю до площадки, скручиваю высоту спиралью, выход, винговер и я уже бегу по земле на ходу расстегивая подвеску. Вызываю Таню по рации, спрашиваю о силе боли, напоминаю, что в ее индивидуальной аптечке есть готовый к использованию шприц с мощным обезболивающим. Отвечает, что перелом закрытый, отек небольшой и пока все терпимо. Пытаюсь связаться с нашей машиной. Телефон водителя вне зоны связи, наверно спускается по серпантину с горы. Уточняю у Тани ее местоположение. Думаю где взять транспорт и как уговорить водителя ехать ночью в горы. Может срочно выучить испанский? Вокруг стало темно. В Андах наступила прохладная новогодняя ночь.

Нам повезло, тандемщики что-то забыли на старте и, спустившись до середины серпантина, вернулись. Быстро случайно нашли поламатую Таню. Довезли ее до нашей машины, и уже через час мы ехали в больницу. Помотавшись часа полтора по городу в поисках работающей клиники, мы оказались в достаточно приличном паблик госпитале, где Таньке сделали снимок и вынесли вердикт – перелом малой берцовой кости. Необходима операция. Рентгенолог дал телефон знакомого доктора, чем его серьезно подставил. Мы поехали в частную клинику. Водила попросился на час заехать домой встретить новый год с семьей и уехал. Мы остались к клинике Мерида. Наташа на англо- испанском суржике уговаривала доктора Барейро перестать изводить шампанское, сидя за новогодним столом, и немедленно прибыть в клинику лечить ногу парапланеристке. А я пытался радовать новогодними проблемами страховую компанию. Оператор страховой периодически куда-то пропадал со связи, наверно падал под стол, но, вообщем, все понял и записал.

В Венесуэле очень интересная ситуация с больницами и врачами. Врач постоянно не работает ни в одной из клиник. Больница нанимает его на проведение определенного лечения или операции. Так что специалисты кочуют по разным клиникам, по мере необходимости в их услугах. Доктор появился через час. Для новогодней ночи выглядел достаточно трезво и свежо. Подтвердил диагноз, посоветовал побыстрее решить финансовый вопрос со страховой и умчал к жене и детям, рассказывать про парапланы, поломанные ноги и новогодние операции на малой берцовой кости. Следующие 2 дня мы провели в переговорах со страховой компанией “Эталон” и перестраховщиком - французской фирмой Корис. Страховые отбивались как могли. Не брали трубку, переносили разговор на попозже, отказывались связываться с больницей, не хотели платить деньги, вообщем, всячески пытались не выполнить свои страховые обязательства. Добиться от страховой гарантийного письма об оплате удалось только на 9 день. После чего доктор Барейро прооперировал Таню. Надо сказать, что операция была сделана очень профессионально, за что большой респект доблестным венесуэльским медикам, и особенно доктору Барэйро.

Пока я занимался переговорами со страховой, Миша, Андрей, Костромитин и Борис готовились к соревнованиям. Летали тренировочные маршруты в месте проведения состязаний. Вечером я расспрашивал их как полеты и они говорили, что жестко, сильно и очень серьезно колбасит. Ну, ничего, полетать и узнать местность не успел, придется сразу с места в карьер. Как нибудь влетаюсь в первый день соревнований. Не в первый раз, прорвемся. А прорываться было где. Уезжая из Плацевеля я спросил у Орландо, когда он поедет на соревнования в Мериду, и услышал, что никуда он не поедет потому, как считает, что по сложности день полетов в Мериде равен 8 дням полетов других горах. В Мериде он летал несколько раз и каждый раз молился, когда прилетал живым и здоровым. А еще он считает, что новогодние праздники совсем не время для участия в таких сложных и рискованных соревнованиях, а время, которое он, живой и здоровый, должен провести с семьей.

Вообщем, Орландо не преувеличил. Полеты в Мериде были реально серьезные. Вечером 2 января в отеле ……… Рауль открыл соревнования, всем раздали карты и футболки, загрузили точки в джипиэсы и пожелали хороших полетов. А на следующее утро на старте Микки позвал неместных пилотов и коротко объяснил, куда мы попали.

Старт в роторе. Окно открывается приблизительно в полдвенадцатого и закрывается не позже часа из-за сильного ветра. Ветер дует каждый день вдоль достаточно узкой долины всегда в одну сторону, и внизу над городом его скорость достигает к часу дня 15-20 м. сек. Посадка вниз в долину практически исключена. Летная погода начинается часов в 10-11 утра, и стремительно набирает обороты. При этом с 6 утра над хребтами образуется плотная кучевка, которая постепенно сползает вниз, и к 10 уже закрывает хребты до половины их высоты. Несколько облаков обычно висит над стартом. Старт на 1900м, финиш на 3300м, все время надо лететь с повышением рельефа, поэтому низкие облака особо радуют и веселят. Рельеф тоже ничего, это две параллельных горных гряды, изрезанные поперечными хребтами и очень глубокими ущельями. А поперек этих хребтов дует тот самый сильный ветер. Так что потоки с хребтов, конечно, сходят, но колбасит в них немилосердно, а на переходе над ущельем очень сильно сливает с реальной перспективой попадания в ротор уже вполне по-взрослому. На самом деле ты в ротор не попадаешь, ты в нем летишь, периодически из него выходишь на пару минут, и тут же опять ныряешь в ротор. Лететь с большим превышением рельефа не удается из-за низкой облачности. Есть еще пару пикантных тонкостей, добавляющих остроты в блюдо. Высоковольтная линия электропередач, идущая поперек хребтов и ущелий на середине высоты, имеющая в три раза меньше опор, чем в стандартной родной высоковольтке и трос для борьбы с провисанием проводов, проходящий выше них на 10 метров. Он практически невидим на фоне леса. Эдакая сеть для естественного отбора тех, кто не может лететь далеко, высоко и красиво. Ну и, конечно, бескрайние высокогорные джунгли со средней высотой дерева 45-50 метров и тремя пятачками внутрироторных посадок в ущельях на общей длине маршрута 35-40 км. Микки особо отметил, что в лес садится нельзя. На соревнованиях нет вертолета, спасателей и медиков, поэтому путь домой после посадки будет происходить исключительно в гордом одиночестве, и может растянутся на неопределенное время. А горные условия отличаются от высокогорных холодными ночами, поэтому деревья в больших Андах толще и стоят к друг другу поближе, ну чтобы теплее было. И на сладкое. На расстоянии 3-4 км по вашему маршруту в долине на высоте 1500м находится аэропорт с кучей небольших грузовых и пассажирских самолетов, которые летят против движения парапланеристов и, обычно, немного ниже, ну и чтобы с ними не сталкиваться, надо, увидев летящий тебе навстречу самолет, выйти в эфир на его частоте, и на чистом испанском языке с легким венесуэльским акцентом, чтобы пилот не заподозрил в тебе грязного белого гринго, доходчиво объяснить, что ты летишь ему навстречу на смешном, с его точки зрения,. летательном аппарате, и цель твоя - не героическая гибель в неравном столкновении, а участие в соревнованиях и долет до финиша. Обдумав все варианты переговоров с самолетами, возможные последствия столкновений и попаданий в спутанную струю, решил запоминанием самолетных частот не заморачиваться.

Ну а тем, кто долетит до финиша - отличная посадка, подбор со всякими вкусностями и классностями, всеобщая любовь и почитание, огромные призы и выигрыши в тотализаторе. Условия понятны, господа пилоты начинайте собираться. Через полчаса ваш выход.

За пару дней до соревнований познакомился с паракиношной звездой мирового масштаба Хорхе. Его все знают по фильму Never ending the thermal. В фильме есть эпизод, когда и его напарник стартуют с самого высокого в мире водопада Анхеля. Слететь с верха водопада - достаточно сложная затея, потому что, во-первых, Анхель находится в государственном заповеднике и подниматься на него нельзя. Поэтому нанимается вертолет в Колумбии, который нелегально пересекает границу, поднимает пилотов и быстро улетает. А во-вторых, наверху водопада ветер практически постоянно дует в спину и низкая облачность. Парни очень долго пытались поймать подходящую погоду, чтобы снять этот эпизод и в решающий момент Хорхе стартанул, а один венесуэльский пилот не смог. И теперь Хорхе - звезда и национальный парагерой, а не стартанувший - никто и ничто, изгнанный из паратусовок, позор нации. Вот это менталитет, в таком обществе ты просто обязан стать чемпионом. Кстати Хорхе оказался очень нормальным, приятным в общении пацаном.

Лирические отступления закончились. В джипиэсы забит очень сложный по тактике прохождения и по погодным условиям маршрут. Я зашел за полосатую ленточку, оделся, несколько минут постоял, понаблюдал за погодой и полетом ранее стартовавших пилотов, проверил приборы, фотик, ручку спасательного парашюта, вывел купол, развернулся, сделал 4 достаточно быстрых шага и полетел. То, что ты взлетел в роторе, начинаешь понимать с первой секунды полета. Купол ведет себя нервно, его все время приходится держать. Подлетаю к краю хребта, в этом месте стоит дежурный поток. Пытаюсь его обрабатывать, задача оказывается совсем не простой. Поток очень резкий, турбулентный и узкий. Спираль кручу на грани подсрыва. Пол оборота немилосердно прет вверх, вторую половину проваливаюсь в неприятный рваный минус. Минут через пять борьбы замечаю нескольких пилотов, вошедших в очень сильный поток, метрах в 300 впереди. Они-то думали, что интимненько, в узком кругу пообщаются с потоком, наберут высоту и спокойненько пересекут линию воздушного старта в 11-30 и уйдут на маршрут. Но все оказалось значительно сложнее. В считанные минуты практически все пилоты оказались в этом и найденном кем-то еще одном рядомстоящем потоке. Крутим. Народу как в автобусе в час пик. Верчу головой, люди летят с минимальной дистанцией, поток узкий, все притираются крыльями. Над нами стоит несколько облаков. Смотрю на прибор, прикидываю высоту, с которой надо уходить на переход. Делаю неутешительный вывод, что чтобы спокойно перейти на следующий хребет, придется набирать в облаке. Полеты в облаках это сугубо индивидуальный вид спорта. Летать в облаке в полном отсутствии видимости, в одном потоке с 30 пилотами - развлечение достаточно экстремальное. Иногда вылетаешь в просвет и пару минут пытаешься запомнить траектории движения других пилотов. Потом последний луч солнца исчезает, и вокруг опять молоко. Снова полет по приборам, периодически страшно кричу, чтобы отпугнуть демонов, тенями пролетающих рядом. На приборе 2400, вполне нормально для перехода. Оставляю толпу дальше взбивать куполами сахарную вату и ухожу на маршрут.

Впереди вижу несколько куполов местных пилотов. Прохожу первый хребет, подлетаю ко второму метров на 50 ниже вершины. Минут пять кручусь в термодинамике, облизывая склон, ловлю поток, начинаю набирать. Поток турбулентный, неравномерный, поднимаюсь над склоном, надеюсь на приятное продолжение банкета, но поток лег по ветру, скороподъемность колеблется от +0.2 до -0.2, и уперся в GSM-вышку. Еще один маленький сюрприз этого места полета, наличие джисээмовской вышки практически на каждом хребте. Пытаюсь крутить лежачее поточное чудо. Пару раз цепляюсь подвеской за растяжки вышки. Уйти вверх вдоль хребта не дает слабость потока и вышка, а вниз совсем не хочется, там нет посадок, лес и сильный ветер. Остается ждать и надеяться, что придет достойный поток и я, наконец, перестану обнимать вышку-ретранслятор и фильтровать через себя телефонные переговоры мирных венисуэльцэв, и двинусь дальше по дороге с облаками к следующему ППМу. Глянул назад, на первом хребте крутится вся честна компания - Миша, Борис и Костромитин, борются метров на 50 ниже хребта. Минут через 15 они, так ничего и не поймав, бросают поиски потока на первом хребте и двигаются в мою сторону. Приходят сильно ниже хребта. В это время мне с огромным трудом удалось облететь вышку и, пройдя вверх по хребту, я нашел слабенький, но более менее равномерный поток. Он достаточно сильно лежал и сносился поперек хребта. В ротор совершенно не хотелось, но и висеть на хребте перспективы были невеселые. Пришлось рискнуть. С лежачим потоком ухожу на соседний хребет. До середины ущелья мне удавалось, как-то оставаться в потоке, потом я потерял его, и весь оставшийся путь до хребта купол складывало, забрасывало и достаточно сильно прикалбашивало.

На хребте я сразу же нашел мощный и ужасно турбулентный поток, получил пару складываний, начал набирать. Термик оказался достаточно сильным, народ кинулся крутить, образовалась очередная давка, человек 20 набирало в одном потоке. Пару раз вылетал из потока, взял ППМ, увидел, как откуда-то сверху вдоль хребта появился Миша и Кострома. Пытаюсь набрать высоту и потихоньку думаю, как лететь дальше. Сложность заключалась в том, что следующие точки находились на хребте напротив, через долину, на стороне пика Боливара. Набрать высоту для перелета долины было очень тяжело, низкая база и облачность, кроме того, противоположная сторона была значительно выше, чем тот хребет, где я находился. Нужно было принять решение, как действовать - идти по той уже знакомой и почти родной стороне, где я находился, надеясь, где-то по дороге найти поток и набрать повыше, или рискнуть и попробовать пересечь долину. Вижу, как Миша и еще несколько пилотов улетает по нашей стороне вдоль хребта. Ну и ладно, а мы пойдем другим путем. Или, по крайней мере, попробуем пойти.

Набираю максимально возможную, практически недостаточную для перелета высоту, пугаю крутящего рядом парня боевым криком «банзай», и улетаю через долину. Потоков, как я и рассчитывал, по дороге мне не встретилось, снижение было не сильное, но постоянное. Перелет двух третей расстояния особенно ничего в перспективах моего долета не прояснил, я по-прежнему мог не дотянуть. Зато я только что пролетел одну из немногих в этом регионе посадок, на которую еще некоторое время оглядывался, думая над вопросом, где наша не пропадала, но решил, что на хребте впереди она еще не пропадала. А через пару минут я понял, что вероятность моего пропадания резко увеличивает идущая вдоль хребта высоковольтка, поставленная, как здесь принято, в оригинальном венесуэльском стиле. Еще пару минут, и я долетел, хотя, вернее, выход над хребтом на высоте 5-6 метров лучше назвать - дотянул. А сложная глобальная задача полета поделилась на 2 простых. Как найти поток и как набрать в нем высоту. С одной проблемой, что все это надо делать, летая над хребтом под высоковольткой. Сделал пару галсов, чтобы оценить обстановку, и почти сразу за хребтом увидел стервятника, который беззаботно крутил поток в 50 метрах от меня. Остальное было делом техники. В процессе возник один стремный момент, когда проходил уровень проводов высоковольтки. Поток ложился, поэтому пришлось пролететь очень близко от проводов. Даже в какой то момент появился соблазн чиркнуть по ним рукой, но, вспомнив институтский курс электротехники, решил этого не делать. Никогда не считал романтичной смерть от шагового напряжения.

Поток был мощный, я быстро набрал высоту и двинулся за улетевшими вперед венесуэльскими пилотами. Я думал, что первая половина маршрута была достаточно сложной. Но все познается в сравнении. Сейчас я летел вдоль хребта, изрезанного через каждые 20-30 метров поперечными выступами рельефа. Ветер, как всегда в этом месте, дул вдоль долины и поперек выступающего рельефа, что порождало вдоль хребта сплошной роторный слой. В свою очередь хитрые, рваные и очень резкие потоки как раз в этом слое и прятались. А прятаться потоки этого района Анд учились с детства и к моменту моего появления были просто профессионалами в прятальном спорте. Сначала я пытался набирать, летая восьмерками вдоль склона, но из этого ничего не получилось. При движении параллельно склону я немного набирал, пролетая потоки, но при повороте приходилось отходить от склона, и я тут же проваливался вниз. А посадок внизу не было. Кругом простирались, дремучие венесуэльские джунгли. Сделав пару галсов и потеряв метров 50 высоты я понял, что единственный способ выжить в этой ситуации - это обрабатывать лежачие потоки, крутя спираль в склон. Такой вывод меня совершенно не обрадовал. Но деваться было некуда. Двигаюсь вдоль склона на расстоянии метров 7-10, пытаясь удерживать купол, который постоянно колбасит ротором. В какой то момент прибор начинает резко пищать, что я в потоке. Притормаживаю консоль, начинаю закручивать спираль в сторону склона. В этот момент главное не ошибиться и точно определить, что это поток, а не пузырь, сорванный постоянно действующим ротором. Разница состоит в том, что пузырь через пару секунд исчезает, его место занимает нисходящий поток, и ты оказываешься летящим лицом в склон на расстоянии пять метров от верхушек деревьев, с очень сомнительной возможностью успеть отвернуть. Попав разок в такую ситуацию я, с огромным трудом, цепляя подвеской верхушки деревьев, на полусорванном аппарате, докрутил нисходящую спираль и твердо решил больше так не ошибаться. Теперь при очередном забросе я, начиная разворот, очень внимательно следил за динамикой набора и при малейших сомнениях успевал резко отвернуть и продолжить движение вдоль склона. А при попадании в поток крутить приходилось очень точно, так как на первых двух витках подвеска проходит от крон деревьев на расстоянии один-два метра. Добавьте сюда непредсказуемое вмешательство ротора, и вы имеете достаточно большую вероятность стать обладателем пешеходной экскурсии по девственным лесам Венесуэлы, собрать изумительный гербарий из листьев несовместимых с жизнью ядовитых растений, испытать на себе прелесть укусов неизвестных науке насекомых и гадов, а так же стать единственным в мире обладателем полной коллекции ушибов и переломов, получаемых при падении с 50 метрового дерева. Через двадцать минут полета в разрушающей нервные клетки атмосфере я поймал достаточно сильный поток и начал уверенно набирать высоту. И так длилось очень долго - целых пять витков спирали. А потом я подумал, может, хватит, зачем мне так высоко, разве высота это главное, есть и другие интересы в жизни. Например, она сама. Вот так прикинул и бросил крутить сильный, рваный и очень турбулентный поток в трех метрах от склона в условиях полного отсутствия видимости. Ну какая может быть видимость при попадании в облако рядом с хребтом, кроме видимости, что все хорошо. Вывалился из облака и вижу как впереди и немного ниже 5 бумеранг резко и очень глубоко клюет в сторону склона. В какой то момент пилот оказывается значительно выше крыла, а купол внешней поверхностью лежит на кроне дерева. К сожалению, я не смог уделить должного внимания действиям пилота при выходе из этой ситуации, так как у меня неожиданно появилось интересное занятие - перевод купола из режима 50 процентного складывания в обычный прямолинейный полет. А когда я немного освободился, бумер уже решил вопрос, и прохлопывал остаточное подскладование на правом ухе. В таком темпе протянул до конца хребта. И на предпоследнем ППМе понял особый садизм устроителей. Под занавес веселые парни, которые ставили маршрут, предложили пролететь участок от крайнего ППМа до финиша вдоль хребта, крутя в срываемых ротором лежащих потоках , но при этом против ветра. Шутка удалась, но деваться было некуда. Собрал то, что осталось от воли, в кулак, понял, что осталось очень мало, и выбросил. Все-таки лишний вес. Крикнул “банзай” и полетел. Хотя полетом это назвать было трудно. Купол двигался вперед прерывистыми скачками, складывался и никак не хотел лететь вперед и вверх одновременно. Наверно тоже не верил, что в таких условиях можно выживать. Все устали, парни делали ошибки. В один из таких моментов на финальном гляйде мне удалось обогнать пилота, с которым я летел на расстоянии 30 метров. Спрятался в облаке и уже отойдя от горы, двигались по приборам. Потом выжал полный аксель, невзирая на жесткий расколбас. Он заметил это когда я вышел из облака и был достаточно далеко впереди. Через пару минут я зашел на идеальную п садочную площадку. Это был финиш. А я был единственный из неместных пилотов, который до него долетел. Гонка была очень трудная. Лететь пришлось сразу на результат без тренировок. Погода не баловала. Но чем труднее маршрут, тем приятней финиш.

Утро 4 января. Стартуем, улетаем. Стандартный, уже перестающий волновать полет толпой в облаке над стартом. Набор высоты, переход, просадка, отгребание в роторе. Хотелось чего-то нового, острого, волнующего. На второй хребет пришел низко. Начал елозить на 20 метрах над землей по торцу хребта рядом с джсм вышкой. Когда подлетал, видел как с этого места, дождавшись потока по тонкой грани между хребтом и ротором улетел местный пилот. Вот она, волнующая острота риска. Просчитал подобный маршрут - сложно, но шанс есть. Надо пробовать. Дожидаюсь потока. Приходит достаточно приличный турбулентный +4 и предлагает на него повестись. И я ведусь. Кручу три оборота. Подымаюсь над хребтом. И в тот момент, когда я, посмеиваясь, крутил четвертый оборот, уходя над ротором, мой поток уже провел переговоры с ротором о моей депортации в приземный, турбулентно вихревой атмосферный слой, эпицентр которого находился как раз подо мной. Купол вдруг резко и мощно клюнул в сторону ущелья. На приборе мгновенно появилась нерадостное -6.2. И я оказался в самой жесткой части ротора. Перспектива была достаточно грустная. Но я собирался еще побороться. Разворачиваюсь лицом в долину и пытаюсь лететь так, чтобы ротор толкал меня к выходу из ущелья. Основная задача - как можно быстрей покинуть это приветливое веселое местечко. Но у ротора на меня были другие планы. Купол вдруг остановился и резко упал назад, затем последовал мощный клевок вперед. Ловлю, парирую, отпускаю, пытаюсь контролировать. Следующим номером программы были пара очень быстрых косых клевков, затем купол ушел назад и там очень устал. А когда вернулся, он был маленький, сморщенный, обернутый в стропы и совершенно не реагирующий на прокачивающие движения. Его вид мне совсем не понравился, и еще очень серьезно раздражало то, что картинка склона в боковом зрении сильно размазалась, что говорило о резком увеличении скорости падения. Еще доля секунды на оценку ситуации. Похоже, у меня с куполом появилась серьезная разница во взглядах на дальнейшее развитие событий. Без звонка другу становится понятно, что пора кидать запаску. Резко вырываю ручку. Но бросок не удался. Кончилось необходимое для броска пространство. Его полностью заполняет высокая трава. Это не к добру. Вдруг стало тихо и темно. Потом темно закончилось. Я приоткрыл глаза и через полуприкрытые веки посмотрел вокруг. Пейзаж вокруг был земной, что вселяло некоторые надежды. Еще через несколько секунд концерт под названием “соло пьяного маниакально-депресивного сверчка” происходящий в моей голове, закончился, и я услышал в рацию встревоженный голос Тани. Смысл фразы я понять не смог, потому что в этот момент плохо соображал, но по интонациям понял, что она видела, как и где я упал, уже вызвала спасателей, очень обеспокоена состоянием моего здоровья и тем, что я ничего не отвечаю. Правой рукой нащупал в шлеме гарнитуру рации, двумя словами, одно из которых было весьма неприличным, ответил на вопрос как я себя чувствую. Почувствовал себя еще хуже и потерял сознание. Нашел я его очень не скоро.

Когда снова приоткрыл глаза, увидел склонившихся надо мной спасателей. Один из них пошарил у меня по карманам, достал паспорт, извлек из него 200 аварийных долларов и спрятал себе в карман. В этот момент его товарищ бесцеремонно выуживал у меня из кокпита очки, рации, запасные флэшки и батарейки. Оплатив, таким образом, вызов, парни заморочились моим спасением, достаточно профессионально завели под меня носилки, накрепко привязали к ним паутиной ремней мое плохо дышащее тело и попытались отсоединить от подвески купол. После 10 минут, проведенных в безуспешных попытках открыть силовые карабины, чтобы отсоединить ряды параплана один из спасателей придумал достаточно простой и оригинальный способ отсоединения купола. Он достал нож и начал разрезать ряды строп посередине их длинны. Я увидел действия гения, собрал остатки моральных и физических сил, выдернул привязанную к телу правую руку и, показывая на купол, попытался сказать, чтобы парень убрал свой долбаный нож и отошел от моего параплана, но смог только захрипеть. Парень понял все правильно, он отвлекся от отрезания строп, спрятал нож, подошел, сделал мне инъекцию сильнодействующего наркотика, достал нож и продолжил резать стропы. Вскоре меня везли по длинному белому коридору, на ходу проводя исследования переносным узи-аппаратом, делали томограмму, нащелкали массу рентгеновских фоток, вообщем, всячески пытались узнать, что у меня внутри. А потом пришел нейрохирург и на всем очень понятном испанском языке сказал, что видеоматериалов ему недостаточно, и он намерен посмотреть на мой внутренний мир вживую и поближе. Необходима срочная операция. Я очень удивился, что, несмотря на близость Карибского моря, у него нет поверх халата широкого кожаного пояса и за ним не торчит огромный кривой нож в крови предыдущего пациента.

Пилотов в больничное отделение не пускали, рядом суетилась Наташа, пытаясь переводить диагноз с испанского на русский и мое ответное слабое мычание на испанский. А диагноз был совершенно не радостным. Особенно невеселыми выглядели определения перелома позвоночника типа компрессионный, взрывной, оскольчатый, третьей степени тяжести. Случай был очень сложный, но через пару часов выяснилось, что в Мериде есть как минимум три больницы с необходимым оборудованием американского производства и 4 нейрохирурга, готовые срочно оперировать. Переговоры со страховой, как обычно, зашли в тупик, но одна из клиник, в связи с моим тяжелым состоянием, согласилась провести операцию без оплаты, после предоставления страховой компанией гарантийного письма. А уже через час я увидел медсестру с дыхательной маской, которая показала знаками, что надо подышать. Пару раз дыхнул в маску, почувствовал укол в вену и провалился в темноту. Когда я открыл глаза, появился доктор, который произнес длинную абсолютно непонятную фразу, из которой я сделал вывод, что все не очень хорошо и надо оперировать еще раз. Когда пришла медсестра с дыхательной маской, я уже точно знал, что делать. Темнота в этот раз была значительно интересней, из нее выплывали картины в стиле Сальвадора. Дали, слышались непонятные голоса и музыка. Пробуждение было очень неприятно, пытаясь запомнить сюжеты художественных полотен, я сильно отвлекся и совершенно забыл, как дышать. Пару минут усиленных воспоминаний особо ничего не дали, и я потерял сознание.

Окончательное пробуждение застало меня в палате. В приоткрытое окно светило солнце и задувал ветерок. Я немного полежал и занялся тщательным изучением полученных мной повреждений, тестированием функций организма и приведением в порядок сумбура, творящегося в голове. Голова и руки работали вполне сносно, ноги еле двигались, а место, откуда они растут в ощущениях практически отсутствовало. Области таза просто не было. Я пощупал рукой .Формально все было на месте, но никаких ощущений оттуда не поступало. Очень сильно болела спина, лишая возможности повернутся на бок. Вариантов встать и начать ходить практически не было. Деваться было некуда, пришлось вынужденно отдохнуть. Закончились соревнования, к моему удивлению оказалось, что набранных мною за полтора дня очков хватило, чтобы по итогу соревнований оказаться в середине таблицы. Группа разделилась на две части - одни уехали на водопад Анхель, а Наташа, три Юры, Леша и Таня остались в Мериде вести переговоры со страховой компанией, помогать мне при переводе с испанского рекомендаций врачей, придумывать варианты отъезда из Венесуэлы, закрывать проблемы с Раулем и просто дежурить у меня в больнице, помогая в преодолении сложностей связанных с моей неподвижностью.

ПРОДОЛЖЕНИЕ...